А поспамлю-ка я еще фотками. Вчера намастрячила Pirozhki with Kapousta — диковинный деликатес впервые на кембриджской арене. Боялись, но угощались. Вроде, все довольны. А вы говорите, неоплатоники.

Хроники работы: текущее-задолбательское

Эти поправки меня доконали уже. Просидела сегодня стотыщ часов за переводом, а в итоге перевела с гулькин нос. Устала, да так сильно, что даже читать и писать ничего внятного не могу, а так хочется написать о последнем Summer Fellows' Dinner в Клэр! Было очень здорово, но снова приходится откладывать, потому как на цветистый и подробный рассказ меня сейчас уж точно не хватит.

Из остальных новостей по работе: договорилась с Д., что напишу одну статейку для сентябрьской конфы по формализму и перешлю ему. Ну и Блок со Шпенглером мне призывно машут и нервически подмигивают уж который день.

Inter alia

На одном замечательном форуме моё блогостойбище назвали блогпогостом. 

*Приосанилась*  Мне всё равно нравится. Тихо, говоришь сам с собой, то-сё.

Но чота ржу.

давай забудем все что было
не будем прошлое трясти
изменим русло мы беседы
на маньеризм и на ежей

В последнее время я смотрю очень мало кино. Информационное пространство последних двух лет настолько плотное само по себе, что в нем если и находится время для фильмов, это всегда превращается в целое событие. Не то, чтобы я стала как-то по-другому относиться к просмотру  — хотя нет, вру, стала, конечно. Я же теперь ничего не смотрю по-русски, то есть, каждый раз это превращается пусть и в приятную, и увлекательную, но работу. Хочу надеяться, что ситуация постепенно выправится, потому что список из того, что хочется поглядеть в первую (вторую, третью и т.д.) очередь, настолько внушителен, что я уже и пополнять его страшусь.

Только что посмотрели с Л. первую серию “True Detective” — пока представляется мне такой луизианской версией Broadchurch'а, в которой играют реинкарнации Кайдановского (Вуди Харрельсон) и молодого Шукшина (Макконахи). Я, наверное, даже и не о внешнем сходстве — оно не настолько велико, чтоб залипнуть и ошарашенно онеметь, — скорее о собственном ощущении от их игры, очень резкой, цепкой, наполненной мутноватыми, призносимыми как бы вполоборота диалогами. Посмотрим, что будет дальше.

И черт бы побрал этот южный акцент!..

Унылого самолюбования пост ни о чем

Перечитала некоторые старые посты. У меня ужасно унылый блог! Жутко скучный, набитый всякими  малозначительными лытдыбрами и околонаучной (а то и вовсе не научной) ерундой. Но черт побери!.. Как же мне это нравится.

Надо постить больше стимпанкерского, я считаю.

Current mood: Radio 4Duk

Nothings and triviality

Я поняла, что для меня сейчас представляет ощутимую трудность в освоении (о, в нем) английского: когда ты ведешь какой-нибудь незамысловатый разговор, отвлекаешься на секунду — и все, нить утеряна, а лелеемый карточный домик разваливается к черту, и ты начинаешь все сначала.

***

Напротив меня в поезде сидит старушка — ей за семьдесят, желчное острое лицо. Зато старушка в радикальном желтом мини, зато внизу к старушке приставлены великолепные ноги — длинные, стройные, с изящными щиколотками, не ноги, мечта. Старушка брюзгливо читает свой Киндл, а ноги живут своей жизнью, переплетаются и закидываются друг на друга.

Ну и еще поспамлю фотками. 

Садовые хроники. Сливы ренглот: скоро во всех кинотеатрах страны во всех джемах Кембриджа. Кормушка тож затесалась ненароком — и её приткну.

Мерисьюшничаю дальше.

Мои любимые тюльпаны и пионы уже отцвели, остались только фотки. Как жаль, что веб два ноль в отдельных случаях не может передавать ароматы.

Ужасно устала с переводами этих официальных доков — поправок, уточнений и дополнений к конституции и проч. Голова варит совсем плохо, поэтому следующие несколько постов никакой смысловой нагрузки нести не будут — только и исключительно малоэстетическую. Дай-то Бог мне поскорее со всем управиться и приниматься уже по-серьезному за Блока со Шпенглером (хотя последние новости из Мск о ходе работы над блоковской перепиской меня, скажем прямо, не обрадовали; ну да ничего уже тут не поделать). 

Начну, пожалуй, с тигровых лилий, которые сейчас буйствуют в палисаднике: я не большой любитель этих цветов, но надо признать, что смотрятся они в естественном виде, среди травы и всяких разных растений, очень красиво.

Nothings and triviality

У меня до сих пор почему-то рвет шаблон от нейтивов китайского происхождения: вот идет по улице китаянка с безупречным английским, и ты, вроде, все понимаешь — местная же, родилась тут, британка во втором-третьем поколении, а все равно странно.

***

Между прочим, Л. рассказал сегодня, как на уроках труда в средней школе они менялись с девочками на несколько месяцев: девочки сколачивали табуретки, а мальчики гладили белье и учились шить на швейных машинках. Это 60-е годы, США. 

США и УПК.

Представила на минуту свою оглашенную учительницу труда Елену Никаноровну в Филадельфийской школе в 65 г. Фактурно, что уж там.

Рабочие хроники

*за переводом*

Демарш энтузиастов.©

И снова — я просто оставлю это здесь.© Офигенно.

После бала-3

Прошлые бальные хроники тут. 

В отличие от прошлогоднего бала, состоявшегося в местечке Сент Ив, нынешний бал прошел в прошлый четверг в самом Кембридже, в Гилд холле — том самом Гилд холле, где всегда проводятся винтажные ярмарки и стимпанкерские конвенции. Тот факт, что это не первый танцевальный бал, ничуть не убавил для мня его прелести (да и вряд ли это вообще возможно): за последние полтора года я прилично натренировалась в латине (румба, ча и танго) и основном наборе классических бальных танцев (вальсе, квикстепе и фокстроте), поэтому чувствовала себя намного увереннее, чем в прошлый раз.

Мы приехали в Гилд холл к восьми вечера — и, как выяснилось, правильно сделали: хотя официально бал начался в семь, люди только-только начали съезжаться. На танцполе было просторно и свободно, поэтому мы с Л. потренировали медленный вальс и только недавно разученную программу румбы и ча “на серебряную медаль” (отличается чуть более высокой степенью сложности по сравнению с прошлогодними танцевальными секвенциями) — Spot Turn, Hip Twist, Hockey Stick в разнообразных сочетаниях.

Викторианский мышьяк и высокая готика

Вообще, книжка, которую читаю в перерывах между переводами официальных бумаг, очень духоподъемная — об отравителях и отравлениях в викторианскую эпоху (обложку я уже, помнится, показывала). В одном из эпизодов описывается случай, произошедший в семье Бэкон: 

В 1855 г. при невыясненных обстоятельствах скончалась миссис Бэкон, но при этом ее смерть не вызвала ни у кого никаких подозрений, и дама была похоронена со всеми положенными почестями.
Двумя годами позже ее невестка перерезала горло двум своим детям, была признана душевнобольной и помещена в сумасшедший дом. Однако до того в ходе следственных действий вскрылись некоторые новые обстоятельства, которые напрямую касались смерти старшей миссис Бэкон, произошедшей в 1855 г.: невестка постоянно повторяла, что ее муж отравил собственную мать мышьяком, а она была тому свидетельницей. Муж, впрочем, все отрицал.

Все-таки лучшая политическая новость Британии последних дней — взлом твиттера партии лейбористов. Оно конечно, в хакерстве ничего хорошего нет, но опубликованное сразу после взлома сообщение внушает надежду и сдержанный оптимизм: 

"Каждому — по сове". 

Я только за.

Вдруг слышу за собою совы нежные «У-юй» —

У меня на душе стало веселее,

А-лай-лай-лай, стало веселее.

Анонс конференции по В. Вульф

Блог, посвященный Вирджинии Вульф, анонсировал прекрасное — 25 ежегодную международную конференцию, ей же посвященную, “Вирджиния Вульф и ее современницы”, которая пройдет в Блумсбергском университете в Пенсильвании 4-7 июня 2015 г.  Дедлайн для подачи заявок — 24 января 2015 г.

Черт, очень хочу поехать! Думаю.

Сара принесла сегодня из маленького симпатичного и ветхого букинистического “магазина-около-кафе-Индиго” отличную книжку "Бабочки Британии" (лондонское издание Adam & Charles Black 1912 года). 

Должна признаться, я терпеть не могу бабочек: мне они кажутся умеренно-мерзкими, с этими их трепетными крыльями, покрытыми бледной пыльцой, от которой сводит скулы и начинают дрожать и слезиться глаза.

Но книжка с анатомически подробными цветными акварелями бабочек Суррея, Ноттингема и Дарэма, растрепанная книжка без корешка с изящным и витиеватым инскриптом на титуле выглядит очень занятной, увлекательной, — эдвардианским и набоковским припыленным сачком для ловли миражных — не существ даже, сущностей.

По дороге в центр я очень часто встречаю его — полного чернокожего паренька лет четырнадцати с сумкой наперевес. Бесформенная сумка из плотного хлопка квадратно топорщится внизу: сразу видно, что там лежат книжки, всегда штуки три-четыре. Я ни разу не видела у него в руках ни мобильника, ни планшета — ничего современного. Паренек одет в обычную форму школы неподалеку от моего дома — темные брюки, темно-синяя толстовка с эмблемой. Он всегда ходит один, неуклюже переваливаясь, он и вообще похож на крупного одинокого пингвина. У него лицо отличника, а отличников обычно не очень-то жалуют в классе, и неважно при этом, в Кембридже ты, в Москве или в Запорожье, а еще почему-то он очень напоминает мне одноклассника Димку Бренера, который отличником уж точно не был — так, середнячком-троечником, которого периодически шпыняли за вес.

Курехин

Вообще-то, я почти никогда не читаю русскую версию BBC, а тут глаз сам зацепился на слово “Бат”, любимый регентский и остиновский город, в котором побывала год назад. Оказалось, русская ВВС опубликовала ссылку на запись сольного концерта, который дал в Бате 31 мая 1991 г. Сергей Курехин. Приурочена запись к 60-летию Курехина, которое как раз и отмечается сегодня, 16 июня. 

Я не могу представить Курехина шестидесятилетним, вот честно. Он видится все время молодым, ясноглазым, с ослепительной улыбкой. Нужно ли говорить, что Курехин — один из главных композиторов для меня. Люблю Поп-Механику, и Два Капитана два тоже. Но самое любимое — музыка к “Господину Оформителю”. За это буду благодарна ему всю жизнь. 

С Днем Рождения, Сергей. Думаю, сейчас ты в лучшем из музыкальных миров.

Я уже постила любимые музыкальные отрывки из фильма, но не будет большим грехом их повторить снова.

Гром победы, раздавайся

Только мы вознамерились со вкусом расположиться в саду и как следует подольчефарниенствовать даже несмотря на невзрачные с виду, слегка облезлые кресла, как стратегический объект тотчас был захвачен противником, который оказался на удивление проворным и ушлым. Все попытки отвоевать территорию закончились полным провалом. Итог: из сада мы с позором изгнаны, противник же торжествует победу.

Nothings and triviality

В пятницу вечером по пути на танцы на Милл Лейн столкнулись с группой подвыпивших, но довольно смирных викингов. Викинги были как положено в рогатых шлемах, в боевых доспехах, с увесистыми мечами. Лучше всех был красивый викинг в инвалидной коляске, а вот курящий крошечную сигаретку викинг с айфоном — не то, не то, нет ему веры.

***

Уважаемый Олег Лекманов вспомнил сегодня на ФБ, как в нежном возрасте впервые увидел постеры (тогда просто фотографии или мини-плакаты) с западными звездами. Ну а мне вспомнилась моя собственная история с группой “Kiss”: мне 6 лет, я пришла к подружке Вале в гости, и она под большим секретом показала мне бледную фотографию, на которой были изображены какие-то страшные дядьки с зубами. “Это запрещенный ансамбль! Сестре подарили фотографию,” — гордо заявила она мне. — “Видишь, какие они страшные? Поэтому милиция их и запретила!” Помнится, я тогда понимающе кивнула.

Некоторой песенной бессмыслицы и киновоспоминаний пост

Попались тут на глаза старые песни о главном отличные песни о нелегкой судьбе человека в метро, которые мне всегда нравились.

Вот первая — темный вагон, опустошающие виденья, вот это все:

А вот вторая — ночь, улица станция, фонарь (ну и аптека где-то явно поблизости на поверхности), красивая девушка — и гностические метамфтаминные метаморфозы:

В Кембридже начинаются майские балы (в понедельник будет бал в Клэр): студенты лихорадочно ищут “последний билет” — пропуск на бал, студентки, как и везде, покупают красивые платья, а позеленевшую статую Конфуция, которая стоит в траве около Профессорского сада, заблаговременно укрыли досками — так, на всякий случай, во избежание особо пылких бальных объятий.

А еще они — расцвели сегодня вотпрямщас. Хороший подарок к пятнице, 13.

Тру пятница, 13 — только Вечное Возвращение, только велопробег.

Nothings and triviality

Пятнично-железнодорожные метки: по дороге на вокзал увидела даму в строгой блузе и юбке-карандаш. Дама гнала на велике, величественно поджав губы. 

К платформе 1 подошел не то поезд, не то виденье: старинные пуллмановские* вагоны, в окнах — пыльные настольные лампы, медные ручки тускло блестят на солнце. Но не паровоз, нет, не он.

________

*Пуллмановские звучат лучше пульмановских.

***

Еду в поезде, и на секунду показалось, что лошади около Waterbeach играют а регби. Ну и правильно. И пусть себе играют.

Рабочее: пунктиром

Закончила перевод первой части присланных доков. Устала, но и рада.

Я все-таки ужасно люблю нашу витражную викторианскую дверь с райскими птицами (да, я о ней уже писала: мне нравится этот камбек).

Знаешь, в тот самый миг, когда дверь захлопнулась за мной, я позабыл и дорогу, усыпанную опавшими листьями каштана, с ее экипажами и фургонами, забыл о дисциплине, властно призывавшей меня домой; забыл обо всех своих колебаниях и страхах, забыл всякую осторожность; забыл и о повседневной жизни. В одно мгновение я очутился в другом мире, превратившись в очень веселого, безмерно счастливого ребенка. Это был совсем иной мир, озаренный теплым, мягким, ласковым светом; тихая ясная радость была разлита в воздухе, а в небесной синеве плыли легкие, пронизанные солнцем облака. Длинная широкая дорожка, по обеим сторонам которой росли великолепные, никем не охраняемые цветы, бежала передо мной и манила идти все дальше, рядом со мной шли две большие пантеры. Я бесстрашно погрузил свои маленькие руки в их пушистую шерсть, гладил их круглые уши, щекотал чувствительное местечко за ушами и забавлялся с ними. Казалось, они приветствовали мое возвращение на родину.

Внезапно

Strawberry fair посвящается:

пришли на ярмарку пляшите
ну если хочется плясать
а нет смотрите вдаль ехидно
и будет ярмарочный лук 

За работой

Нам нанес визит трубочист — тот же, что и в прошлом году, никакого, увы, чорного-пречорного костюма и цилиндра из готических детских историй про “девочка-девочка, гроб на колесиках уже на твоем этаже” — проверил дымоход (снова попросил выйти из дома и поглядеть, как из трубы на крыше торчит спецфиговина — мол, все по правилам, видите ж, чин по чину прочищено, никаких дохлых животных в каминной вытяжке и вообще), пророкотал “everything is done” с польским акцентом и удалился до следующего года.

Из соседнего сада уже слышится французская речь — maman, où est...? voici, maman etc. etc. — наши новые соседи, как выяснилось, въехали еще вчера, мы видели только соседку, ее зовут Доминик, у нее трое детей, а кажется, что раз в шесть больше, и, по-моему, им понравился наш кот.

Рабочее, переводческое

Когда переводишь документы из социалистического прошлого на английский, то отчего-то возникает странноватая отсылка к альтернативной англоговорящей коммунистической реальности, в которой Оруэлл превращается во вполне реального, а не антиутопичного диверсанта и пасквилянта. Ну а формулировки о формировании “новой общности — советских людей” на английском смотрятся и вообще как привет с Зембли, в которой короля свергли, изловили, казнили, а пепел развеяли по ветру, или с анти-Терры, где обезумевший Ван пишет письма в самый центральный комитет комитетов.

В королевстве приморской земли

Наши соседи Стив и Аннабель (та самая Аннабель, у которой в саду маленький странный грот-саркофаг), переезжают в халцедоновый Бери Сент Эдмундс. Сад опустел: там и до этого-то были только цветы, за которыми тишайшая Аннабель ухаживала с ловкостью горностая, а теперь и вовсе все замерло. С другой — передней — стороны дома, стоит грузовик, в который Стив сгружает какие-то оставшиеся еще вещи — зеленый грузовик с надписью Bonar & Son <...> (дальше надпись обрывается из-за открытой двери, а там виднеется комод красного дерева — наверное, был в гостиной). 

Они прожили здесь больше 25 лет, а теперь уезжают: для здешних мест это, конечно, не новость: так делают многие — особенно, если дети выросли (обе дочки Стива и Аннабель в Оксфорде), хочется чего-то... Может быть, вернуться в края, где родился. Или в совсем тихое место, как саффолкский Бери, покрытый пестрым камнем флинт.

Все равно грустно. Они были непременной частью кембриджской близкой реальности.

Через несколько дней в дом въедет французская пара, и все пойдет по-новому.

Дыбровое-читательское

Мне кажется, именно так должен выглядеть “список литературы” на лето. Ну хотя бы частично. Рецензию на книжку по истории викторианских отравлений я видела в Гардиан примерно два года назад, и тогда же впервые мне захотелось ее прочесть. Интересное совпадение: книгу купила Сара (когда, не помнит) и сегодня принесла ее мне. Классно.

Nothings and triviality

Л. утром, глядя на слегка раздавшегося кота:

— Широк кот.

Подумав, добавляет:

— Слишком широк.

И правда, сузить, что ли...

Опять пишу капиллярно: у меня новая работа. Перевожу украинские доки для Мичиганского университета, первую часть нужно успеть сделать до этой пятницы. Поэтому пока попощу чего-нибудь изобразительно-духоподъемного. 

Начну с анонса “Фаланстера”: они предлагают читателям новинку от издательства "Гилея". Книжку описывают так:

Тихон Чурилин
Тяпкатань, российская комедия (хроника одного города и его народа) / Подг. текста, коммент. и примеч. О. Крамарь,
2014, Гилея, 552 р.
Первое полное издание эпического авангардного романа, написанного поэтом-постфутуристом в середине 1930-х гг. Фантасмагория жизни провинциального русского города с момента основания до революций XX в. Обложка. 360 с., илл. Тираж 500 нумерованных экз.

Чурилин, к сожалению, до сих пор еще не так хорошо известен широкой аудитории, как остальные поэты-футуристы (и пост-), и это ужасно несправедливо, потому что он был замечательным поэтом и прозаиком. В РГАЛИ есть его фонд (1222), и там хранятся его повести, стихотворения и переписка с разными известными людьми, в числе которых, к примеру, Мейерхольд, а также воспоминания Чурилина "Встречи на моей дороге", посвященные Маяковскому и Хлебникову. 

В общем, книжку надо покупать, я считаю. Рекомендую всем.

Смотрит румяный пион,

Венчик махровый склонив.©

Наконец-то, как и в прошлом году, в палисаднике распустились пионы и розы.

Strawberry Fair-2014

А мы сегодня прогулялись на ежегодную кембриджскую ярмарку с музыкой, песнями, танцами и национальными кухнями Strawberry Fair (прошлогодний отчет можно посмотреть здесь): было, как обычно, очень шумно, весело и расхристанно. Мое особое внимание привлекла живописная семья достаточно ямайского вида — дедушка лет 70, мужчина лет сорока, видимо, его сын или зять, и дети мал мала меньше — на вид лет 10, 6 и около года. Все семейство, включая годовалого младенца, было с дредами, из чего я сделала вывод, что карибско-ямайские граждане с ними уже рождаются. Шестилетний захныкал и повис на дедушке, затараторил что-то малопонятное (на слух — карибский вариант английского), на что дедушка (у него седые дреды торчали из-под огромной растафарианской шапки — к сожалению, не знаю, как они официально называются) медленно и спокойно, глядя куда-то вдаль, произнес: “Come on, chill out, mate!” Дитя сразу затихло и заулыбалось. 

Магия Джа, не иначе.

Desert Night в Клэр

Главное открытие сегодняшнего Desert Night, ужина в Клэр — как раз его последняя, “десертная часть”, когда вместе с сотерном, мадерой, крепким кофе, фруктовой тарелкой и горьким шоколадом в фирменных обертках Клэр колледжа подали темный нюхательный табак в серебряной старинной табакерке, и каждый мог его попробовать. Правда, ни картуза, ни табачной кучи на столе, как в ноздревском жилище, не было, но впечатление получилось и без того сильным.

Я, впрочем, так и не отважилась взять понюшку, о чем теперь искренне жалею.

Nothings and triviality

Сегодня в поезде по дороге на работу нашла свободное место, села, и пожилой человек с места по соседству стал угощать меня конфетами. Это были отличные конфеты, розовые трюфели в шелестящих бумажках из красивой картонной коробки, наверное, Hotel Chocolat. или что-то такое же вкусное и дорогое, я вежливо отказалась, и человек с виноватой улыбкой, а потом со все более разгорающейся радостью и страстью стал есть их, и видно было, что для него это объективная, чистая, беспримесная радость.

Я еще и за то люблю Кембридж, что здесь знают, любят и изучают Пушкина. Люди учат наизусть главы из “Евгения Онегина”, и сквозь языковое усилие, и через акцент слышится Пушкин. По-моему, это здорово и как-то очень естественно: разве может быть по-другому в его случае.

С праздником всех.

(Фигурка Пушкина-стимпанкера здесь просто так. Думаю, он был бы не против).

Томас Эрскин и его “Армата” (1817) как образец ранней стимпанкерской фантастики

Совсем недавно мне на глаза попался престранный документ — отрывок из романа “Армата”, написанного и изданного в 1817 году бароном Томасом Эрскином. В каком-то смысле он продолжает давнишнюю западноевропейскую традицию фантастических романов и повестей, получивших особую популярность в эпоху Просвещения и романтизма (вспомним “Крошку Цахеса”, “Принцессу Брамбиллу” и “Повелителя блох” Гофмана, “Путешествия Гулливера” Свифта или “Учеников в Саисе” и “Генриха фон Офтердингена” Новалиса), но, с другой стороны, явно может рассматриваться как образец научно-фантастической литературы (с упором именно на научность), sci fi, вполне сопоставимым аналогом которому можно назвать “Космораму” В. Ф. Одоевского, написанную всего лишь 20 годами позже (когда-то я уже упоминала Одоевского в качестве одного из ранних русских фантастов-стимпанкеров).

Что мы знаем о Томасе Эрскине? Да ничего особенного. Обычная (и вполне приличная) политическая карьера в Британии эпохи Регентства: он был юристом и политиком, успел побыть лорд-канцлером в период между 1806 и 1807 годами в кабинете министров у премьера Уильяма Гренвиля, затем вышел в отставку и выступил как защитник прав животных, сторонник независимости Греции...

И вдруг — роман с совершенно сюрреалистическим, как мы бы теперь сказали, сюжетом — о том, как главный герой, который возвращался из Америки в Великобританию через Атлантику, был заброшен океанским смерчем на Луну —правда, в романе у Луны другое название (краткой содержание на английском можно прочесть, к примеру, здесь).

Nothings and triviality

“Если я читаю письмо и вижу под ним женскую подпись, оно меня больше не интересует”. — Еще и поэтому я не люблю графа Л.Н. Толстого со всем его непротивлением злу насилием и проч.

***

Новый этап освоения языка — когда тебя с первой попытки ну ок, с третьей понимает рабочий класс и дети в возрасте от 3 до 5.

Меж тем, моя китайская виза готова. В июле — Шанхай.

Вот хохочут трамваи, топочут автобусы,
Голосят амбулансы, боясь умереть...
А в ночи фонарей раскалённые глобусы
Да назойливо хнычет китайская медь.
И бегут и бегут сумасшедшие роботы,
И рабы волокут в колесницах рабов,
Воют мамонты, взвив разъярённые хоботы,
Пожирая лебёдками чрева судов.©

Котабрическое из Penny Illustrated Paper

Мой любимый Британский газетный архив запостил сегодня прекрасное макабрическое — викторианских котолюдей, намеревающихся произвести какое-то галантное собрание. Иллюстрации взяты из Penny Illustrated Paper, популярного газетного листка о всякой всячине, который публиковался с 1861 and 1913 гг. В январе 1908 года название газеты было изменено на P.I.P. Penny Illustrated Paper, а пятью годами позже издание было поглощено более крупномасштабной London Life. Ну а полный архив Penny Illustrated Paper можно поглядеть здесь — увлекательное и незабываемое зрелище, надо признать.

А в саду, меж тем, тихо распустился мокрый маджентовый гладиолус и еще не знакомые мне растения, усыпанные крупными бледно-лиловыми пестроватыми колокольцами. Почему-то именно в дождливую погоду здесь усиливается ощущение какого-то осмысленного движения.

Встреча с М. Хуциевым

Чувствую, пришло время написать о встрече с Хуциевым, а то снова дооткладываюсь  и не напишу уже об этом никогда. 

Марлен Хуциев приехал в Кембридж по приглашению местного отделения славистики на майские праздники: он пробыл здесь три дня — 8,9 и 10 мая. 8 мая прийти на встречу у меня не получилось (я была в Оксфорде на конференции “Genius for Sale”), 9 мая я работала, а 10, в субботу, мы с Л., наконец, собрались и пошли на встречу с режиссером в Тринити колледж, которая была назначена на семь вечера: предполагалось также, что в рамках встречи будет показан “Июльский дождь” (который, к слову, я не пересматривала уже сто лет).

Отчего-то я была уверена, что вначале будет фильм, и только потом беседа Хуциева со зрителями, но я ошиблась: когда мы вошли в холл в 18.45, зал был уже практически заполнен, и Марлен Мартынович уже рассказывал об “Июльском дожде”, а Сьюзан, профессор-славист из Кембриджа, переводила его рассказ. Было ужасно неловко пробираться между рядами — казалось, что все смотрят и осуждают. На наше счастье прямо в центре увидела несколько свободных мест, и мы быстро пробрались туда, стараясь не шуметь и не топать.

Очень понравилось, как Л. сказал о шмелях, которых сейчас много в саду: “Они такие добродушные мохнатые летучие собаки среди насекомых — почти никогда не кусаются, всегда в движении и вечно что-то таскают”.

Все-таки Гофман дал исчерпывающее описание природы двойничества:

Ежели существует темная сила, которая враждебно и предательски забрасывает в нашу душу петлю, чтобы потом захватить нас и увлечь на опасную, губительную стезю, куда мы бы иначе никогда не вступили, — ежели существует такая сила, то она должна принять наш собственный образ, стать нашим “я”, ибо только в этом случае уверуем мы в нее и дадим ей место в нашей душе, необходимое ей для ее таинственной работы.

Кот принес в зубах цветок из сада. Дожили.

***

Сегодня утром в дверь позвонил точильщик ножей — старый дедуля с холщовой сумкой наперевес, в которой помещался весь его нехитрый скарб. Пока он точил наши ножи, стоя на пороге, я вспомнила, как точно такой же старик точно так же точил ножи 30 лет назад в нашем дворе, и бабушка говорила дедушке: “Батька, да вынеси ты ему все ножи, а ещё ножницы, затупились все ужас как!” То же и так же.